|
Глава двадцатая. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ Отец За несколько дней до моего пятидесятилетия пришла поздравительная открытка от отца: он поздравлял меня с юбилеем – меня, его Салиму. Слова были тёплые, но ощущение иллюзорности не проходило, обращался он к той, которую придумал в своих мыслях и мечтаниях. Назвал меня когда-то Викторией, а к старости переименовал в Салиму, хоть это имя было моим татарским именем, оно никогда не звучало в повседневной жизни. Раздосадовала меня открытка, напомнила, что осенью этого года я ездила к нему на семидесятипятилетие. Поехала, пожалуй, по долгу. Все мы будем когда-то старыми, все когда-нибудь уйдем, нельзя долгие годы копить обиды, да и делить мне с ним, как говорится, нечего. Он прошел мимо моей жизни, как в параллельном мире, я знала о его существовании на белом свете, этим и довольствовалась. На его дне рождения я была единственной гостьей. Он был рад до слёз увидеть меня у себя в квартире. Его вторая жена хлопотала на кухне, почти не садилась за маленький стол вместе с нами. Отец начал рассказывать, как он работал на заводе, каким уважаемым человеком был, я смотрела на его профиль и трезвым взглядом оценивала его постаревшее лицо, кудри с проседью, кивала в знак согласия на его реплики, что его, де, каждый год приглашают на празднование дня Победы, что он был передовиком производства… Но в голове у меня шел медленный монолог: «Неужели этот человек – мой отец, и его, молодого, моя мама так сильно любила?» Он говорит о своих былых достижениях только для того, чтоб я поняла: не такой уж он плохой человек, его многие уважают... Когда мама и он поженились, у них ничего не было, одно солдатское одеяло и мамины нехитрые пожитки… Наверное, у него тоже щемит душа, оттого что он, как отец, до конца так и не состоялся. Экое лихо, десятилетиями не видеть своих детей, не наблюдать их внутреннего роста, не слышать рыданий от горя, или счастья, не видеть внуков, правнуков… Я ведь ему так и не показала свою младшую дочь, и она меня как-то спросила, почему при живом деде она его ни разу не встречала. Правда, отец помог мне со старшей - несколько месяцев подряд помогал за ней присматривать. Это был период, когда я хотела хоть какого-нибудь примирения в нашей семье, но… не получилось, до сих пор не получилось, и, наверное, не надо больше стараться… Все мои личные обиды давно улеглись, или я их сама прогнала, теперь даже не верится, что был момент, когда отец пытался поставить меня на колени под нож, я тогда вырвалась и сама бросилась на него. Ужасно, неправдоподобно! Сколько лет бояться этого малорослого человека, который так долго был для меня символом силы и расправы за непослушание. Страшный бред детских лет. Было время, когда мне так хотелось видеть рядом понимающего отца, быть «папиной дочкой», - не получилось. У него тоже бывали попытки приблизиться, однажды он начал помогать мне собирать коллекцию металлов, вытачивал кружочки из разных сплавов на заводе и вместе со мной складывал в пластмассовую специальную коробочку, названия клеил, да ещё чернильный набор в виде Кремля со стеной и башенками выточил, но не закончил, долго его еще перекладывали из угла в угол, жалко было выбрасывать… И в этот раз из дерева разные поделки выточил, золотые кулоны и серьги внучкам передал. Отвезу, отдам, какая-никакая, но память о нём будет, от души давал, чувствовалось, - от души… Посидев немного, отец начал звонить своим сестрам и говорить, о моем приезде - на его день рождения приехала! Тётки мои по телефону плакали, благодарили меня, что не забываю отца. Да как забудешь, я его себе в отцы не выбирала… Я от его семени родилась, от их любви с мамой. По прошествии стольких лет сожалеть уже не о чем, прошлое не должно хватать за ноги, иначе увязнешь и не выберешься. Я недолго была у отца, вскоре уехала, он стоял и махал рукой с балкона - мой отец по крови и всего лишь мираж по взаимоотношениям. Интересно, с кем же он тогда прощался, с Салимой или Викторией? Кем он меня видит, как он меня воспринимает - наверное, просто взрослая женщина, которой название – дочь. И вспоминал-то он обо мне, только как о маленьком ребенке, в саночках, с плюшевым мишкой… … А поздравления он написал в стихах… Пожалуй, он был талантливым человеком, может, не смог найти самовыражения, впрочем, выглядит довольным жизнью, да и что говорить, он со второй женой живет почти сорок лет… Как говорится, дай ему Бог здоровья… Очень редко в своей жизни я поминаю, что мои родители разведены, и, конечно, не каждому о том говорю. Он выбрал свою стезю, но детей сохранил разве у сердца, а в действительности мы да-ле-ки от него! Мама не устроила свою жизнь, да и не нашла по душе человека, зато всегда знает, что происходит и со мной, и с братом, чем мы дышим, о чем думаем, над чем работаем… А отец моих детей, Павел, не видел дочерей больше восьми лет, и тоже неизвестно, когда с ними встретится. Вся их взрослая жизнь и становление их характеров проходят вне его. Нет, я все-таки счастлива, что могу быть рядом со своими детьми и внуками, видеть, как они растут, знать, подстригли ли волосы, новую диету нашли для сохранения стройности. Мне всё интересно, каждый их день, любые их заботы и проблемы… Рождественский подарок Рождество встречали у родителей Майкла, с нами была Юля и Жанна. Жанна приехала на учебу в Калифорнию, и мы пригласили её с собой. Утром 25 раскрыли подарки, спешно собрались и улетели к моей старшей дочери, потому что на 26 был назначен день её восьмой операции. Второй раз через кесарево сечение моя дочь дает жизнь ещё одному ребенку. Она мужественная женщина. Сын увез её рано утром в госпиталь, а мы подъехали позже. Мама моя нервничала, Юля молча сидела в кресле, Майкл старался играть с Иришкой, но старшая внучка не могла привыкнуть к новой для неё обстановке, капризничала. Операция задерживалась, Владимир зашел одетый в бахиллы и светлый комбинезон, предупредил, что всё идет нормально, ждут еще одного ассистента врача. - Да не волнуйтесь, это же быстро пройдет, пятнадцать минут, и всё. Викуша себя хорошо чувствует. - Главное, что ты будешь с ней там в операционной, - подумала я. Вторую дочь он принимает вместе с врачами. Когда Ирина родилась, он вышел бледный, ноги подкашиваются, и с гордостью сказал: - У меня дочь – Ирина. Нам тогда малышку показали через стекло детского отделения. Вику и Иришку в палату привезли только к вечеру, и мы смогли их обеих повидать. Не знаю, как получится сегодня. Пожалуй, надо забрать Ирину и пойти погулять, так время быстрей пройдет, нетерпение её изводит – она ждёт младшую сестричку. Недавно она была у меня на своих первых каникулах – «у бабушки». Однажды вечером я застала её стоящей у окна, моя внучка смотрела на первую звезду на небосклоне и говорила: - Звездочка, звездочка, выполни моё желание, я хочу, чтоб моя маленькая сестричка была здоровой и сильной. Её голосок нёсся в небо с такой искренностью и любовью, что моё сердце заколотилось, я готова была расплакаться от переполнявших меня чувств. Откуда у неё всё это? Ей всего-то три года было, когда она Викушу спросила: - А что значит – любовь, и как люди любят? Дочь мне долго рассказывала, - она внучке объясняла, что мы любим сердцем, положила её ладошку вначале на свою грудь, дала послушать стук своего сердца, а потом помогла ей прислушаться и почувствовать, как бьется собственное сердечко. После этого ребенок радостно пролепетал: - Я тоже могу любить… Моё сердце тебя любит, мама! Всё-таки дети бывают поразительно смышлеными. - Иришка, пошли, погуляем, - позвала я внучку, одела на неё курточку и мы вышли из комнаты ожидания. Спустились на лифте в вестибюль. Вырвавшись на свободу, она запрыгала вокруг клумб под мелко накрапывающим дождиком. Мы бегали с ней до тех пор, пока в моей голове не зазвенело: «свершилось!». - Малыш, нам надо обратно, бежим скорее! – сказал я ей и, взяв её на руки, поспешила назад, а навстречу уже шел Майкл: - Владимир с дочкой уже в комнате сидит, - запыхавшись, твердил он. - Где? С кем? – заволновалась я. - С малышкой, ну что ж ты, не понимаешь, что ли? Мы ворвались в комнату и остановились… В тишине, в центре комнаты, на стуле сидел мой сын, и в его крепких ладонях лежала крошечная девочка – моя вторая внучка. Я взглянула на её личико, её глаза открылись, она посмотрела на меня, в глазах была мудрость. Не может быть, думаю, ей от роду десять минут, а взгляд такой глубокий: «Наталья мудрая-премудрая, маленькое чудо, добро пожаловать в наш мир!». Крошечные пальчики с длинными ноготками, недаром Вика всё время говорила, что она её царапала… Медсестра сказала, что пора малышку уносить, так как ей предстоят первые процедуры, и Владимир унёс её в детское отделение. Уходя, сказал, что моя дочь перенесла всё очень хорошо, и ей накладывают последние швы. - Мам, я вернусь, и ты можешь пойти к ней в реанимацию, - обратился он ко мне. Через несколько минут я надевала белый комбинезон, а потом тихо зашла в реанимационную. Я говорила своей дочери ласковые слова, делала массаж, но главное было то, что она для меня была просто героиней! - Мамочка, здесь медперсонал не мог поверить, что это моя восьмая операция, они даже не поняли, что я не вижу правым глазом. Медсестры только и предупреждают друг друга, - ко мне надо подходить слева… Помнишь, как я тебе тогда, после первой операции в Коннектикуте сказала, что я больше ничего в жизни не хочу… - Помню, доченька, - ответила я, - хорошо помню, вчера вечером вышла на галерею отеля, где мы остановились, даже воздух напомнил мне время той первой операции. - А ты мне говорила… - Что всё в жизни будет хорошо, как ты и сама не предполагаешь, - продолжила я. - Мам, а ты могла предвидеть, что всё будет так, как сейчас? Тут я засмеялась и ответила: - Нет, честно говоря, нет, не знала... Я счастлива, дочь, за тебя, за малышек, за твоего мужа. - Я его очень люблю… - прошептала дочь. – Он на операции мне говорил: «Вот ножки вижу, головку, дочка – красивая… всё, вытащили малышку». И глаза у него блестят, меня подбадривает. Ты знаешь, мама, мне в этот раз намного легче. Я просила своё тело выдержать ещё и эту операцию и быстро заживить раны. - Так и будет, доченька, - ответила я. Принесли Наталью, её уже искупали, не совсем по правилам, но она спокойно приняла свою первую ванну, накормили, и она уснула. - Мам, дай мне её, положи на руки, пожалуйста, - попросила дочь. Я аккуратно поднесла ребёнка, положила, малышка спокойно спала на руках дочери. Всё-таки мы сильные, женщины моего рода, и нас прибавилось, - с упоением шептала я про себя. Да и сын мне как- то сказал,- ему никто не верил, а он с самого начала знал, что у него будет вторая дочь. Сын остался в палате с Викушей и дочерью на ночь, помог Викуше сделать первые шаги - превозмогая боль, моя дочь опять вставала с госпитальной кровати, начиненной электроникой, и шла… Она пила обезболивающие только тогда, когда терпеть боль было уж вовсе невыносимо. Желания иногда сбываются… Через три дня их выписывали из госпиталя. В тот день я проснулась, открыла глаза и услышала: - Мамочка, поздравляю с днем рождения, желаю тебе всего самого, самого хорошего, пожалуй, - это ужасно, проснуться в день рождения на жестком раскладном кресле, в госпитале - ты, наверное, даже и не смогла нормально поспать! - Доченька, спасибо… (я осталась на ночь с ней, подменив Володю: ему необходимо было подготовить всё в доме), но я тебе хочу сказать, что это великое счастье: проснувшись в день пятидесятилетия, увидеть дочь и новорожденную внучку. Вот это подарок, так подарок - не каждому такое уготовано… - Помнишь, когда мы встречали Новый год, мы спрашивали, какой подарок тебе подарить на день рождения, а ты, хитро улыбнувшись, сказала, что ничего не надо, кроме как еще одного внука. У нас тогда даже в мыслях не было завести второго, а ты как в воду глядела. - Видишь, доченька, все мои желания сбываются… Внучка с такими же бровями вразлет, как у всех у нас… рояль, который мечтала всегда иметь, - будут мои внуки приезжать и играть вместе со мной… мои дети здоровы, талантливы, муж мой – заботливый, мама приехала вторую правнучку увидеть, она даже мне сказала, что по казахским поверьям, когда первого правнука видишь, то Бог ворота в рай открывает, а когда второго правнука видишь, Бог в рай принимает, так что ей уже ничего не страшно, ей уже уготовано место в райских чертогах… И если я начну рассуждать, то собственно говоря, для меня и вас много хорошего произошло за эти годы в Америке. Помнишь, ты получила стипендию за отличную учебу в колледже. Вообще, мои дети стремились учиться хорошо, уж мне никак не роптать на это… - Мам, Юлька начала учиться петь в частной школе, на конкурсе два года подряд занимала первые места, впервые две первые премии по разным категориям завоевала - по вокалу и скрипке. И тогда она решила стать певицей. Владимир подрабатывал в департаменте охраны колледжа, ему выдали форму и вечерами он дежурил, помнишь? - сказала Вика. - И ты вспомни, доченька, вы и не предполагали, что вскоре у вас появится ребенок, а я уже знала. Знаешь, как это было? Однажды под утро, сквозь мглу сна, почудился мне образ девочки с косичками, и я поняла, - еще одна душа приходит в мой дом, в мою жизнь. Прошло немного времени, и ты, смущаясь, поведала, что «в положении» и не знаешь, что предпринять… - Мама, ты тогда сказала, что рада пополнению, просила особенно не тревожиться, даже если проблемы есть, так, мол, проблем всегда хватает... Она меня тогда долго пытала - девочка или мальчик будет, я ничего не сказала,- правда, детям было всё равно, кто появится. - Мама, а помнишь, как я на восьмом месяце беременности шествовала по сцене, в черной мантии и шапочке с золотыми кистями получать диплом с отличием. Обо мне директор колледжа в своем интервью в газету рассказала особо, фотографию напечатали. - Дочь, не знаю, говорила я вам или нет, но в тот момент я решила, что мне надо расчистить все хвосты, выправить всё, что можно, в моей судьбе. Сон привиделся тогда очень интересный, как будто я в деревне, и мы с Николашей стоим у старого дедовского дома, а рядом еще один дом, моего прадеда, весь мхом покрыт, но, видно, еще добротный, с крашенными голубыми наличниками. Николаша мне говорит: «Бери лагу, с двух сторон дом прадеда на место поставим». Вдвоем поднатужились, подставили лаги под бревна и толкаем, дом прадеда сдвинулся и на фундамент прямехонько сел. «Ну, вот и сделали, - вытирая пот со лба, сказал Николаша. - Ой, и не говори, хоть и трудно было, но мы-таки поставили его на место, теперь прочно стоять будет, - улыбалась я». Да, именно после этого ясного сна я сказала вам с Володей, что хочу вас обвенчать. - Мам, помнишь, как я возразила, что венчаться почти на сносях, наверное, не положено, и вряд ли батюшка согласится, особенно после твоей неудавшейся поездки в монастырь. Нет, мам, он не согласится!.. - твердила я, а ты говорила, - нет, Батюшка поймет и поможет! - «Да я сам ему позвоню, поговорю с ним», - сымитировала я голос сына, он в тот момент поддержал мою идею, - продолжала я, - и позвонил. - Мама, а Батюшка попросил пару дней, чтобы с Митрополитом связаться и попросить его разрешения. Дни пролетели быстро, Митрополит милостиво разрешил совершить брак и благословил нас. Владимир и ты искали платье для меня, нашли красивое, хоть до этого я примеряла штук десять, но он обнаружил прелестное платье с юбкой на кринолине и небольшим шлейфом. Так что, когда я его надела, не было заметно живота, - улыбнулась Вика. - Пригласили друзей и знакомых, даже скромный мальчишник для Владимира организовали. А я так радовалась, - все равно купила дочери свадебное платье, как и хотела. В день венчания ты спустилась со второго этажа нашего кондо в белом платье и длинных перчатках, с букетом в руках. Ты выглядела прекрасно. Поехали в церковь, венчание длилось долго, я всё время переживала, - как же ты выстоишь. Отец Лаврентий обносил вас ладаном, спрашивал, вы отвечали, давали клятвы быть вместе и в горе, и в радости. По-моему, банкет был милым, вы танцевали, радовались, были счастливы… - Да, мы были счастливы, хоть и устали страшно... 8 июля родилась Иришка, Владимир ни на одну минуту не отходил от меня, впервые он был на хирургической операции, единственное – отказался обрезать сам пуповину у малышки, побоялся, по сравнению с ней он казался гигантом. Сложи его две ладони, и как раз ребенок в них уместится, - продолжала дочь. - К тому времени пришло письмо из университета Беркли, из Хаас Бизнес школы, где было написано, что ты - моя дочь - принята и должна приехать на учебу к концу августа. Через месяц после рождения малышки вы и моя мама покидали меня. Заранее сын нашел квартиру, привез нехитрую мебель, что-то подкупил… Ох, никогда не забуду: я стояла в воротах открытого гаража, и смотрела на уезжающую машину с вами и моей крошечной внучкой, и понимала, что вы начинаете свой самостоятельный жизненный путь. Остались мы с Юлькой вдвоем… Я в тот момент думала о многом, что еще два года, и она поступит в университет и тоже уедет. Не представляла, как же я жить-то буду без вас, милые мои дети… Слезы наворачивались на глаза: еще один виток моей жизни завершился… Дети становятся взрослыми… Улетают из гнезда, как в народе говорится. А ты… остаешься одна… - Я помню, мамочка, сколько печали было в твоих глазах, но у тебя оставалась задача - Лёльку поднять. У неё была хорошая школа, прекрасные преподаватели. Летом весь ее класс ходил в специальный поход, где каждый 24 часа соло проходил, то есть находился в лесу один. И задание было интересным: все студенты должны были писать, какие мысли их в одиночестве посетят, тетрадки им дали. Любую идею надо было записывать или письма писать тем, кому хотелось что-то высказать. Только через десять лет эти записи пришлют по почте к тебе домой. Юлька подробности мне не сказала, о чем она думала и кому писала письма. Но уникальный опыт приобрела: 24 часа сидеть одной, еды практически нет, немного воды и спальный мешок на берегу лесной речки. А ведь уединенность в жизни так необходима, наверное, чтобы понять себя, ощутить частицей природы. Страху натерпеться и со страхом побороться. - Викуша, ты права, сказала я, - уединенность и для меня много значит, люблю поразмышлять, помечтать... Кстати, Юля рассказывала, как на делянку, отведенную одному из мальчишек, ночью медведь забрел. Побродил-побродил и ушел. В наших здешних горных местах медведей много, но обошлось, страшного ничего не случилось. Чем только Юлька не занимается в этой школе - скалолазанием, плаванием на байдарках, горными походами, было и восхождение на вершину самой большой горы на нашем побережье! – мечтательно продолжает вспоминать Викуша, ведь она очень любит нашу Лёльку… - А помнишь, мама, как ты мечтала, что скоро твой новый дом достроят, и вы будете переезжать с Юлькой в собственные хоромы в 1999 году. Секретничала со мной, - время пришло решить самое основное, что будет с тобой и Майклом… - Да, в то время Майкл решил развестись со своей женой и быть со мной, но бракоразводные процессы – история долгая, - вот уж воспоминание не из приятных! - Он должен был посещать консультацию по браку, где однажды они вместе с женой проходили тест. Результаты получились удивительные. Оказалось, по мировоззрению и философскому осмыслению жизни они совершенно друг другу не подходили. Вся семья Майкла была в ужасе от происходящего, потому что с виду они были абсолютно счастливой парой, оба молодые, двое симпатичных и умных детей, жена красавица, муж успешно занимается бизнесом, ну чего бы еще желать, но… взгляды не совпадают… Он долго мучился, прежде чем ей объявить о своем решении, больше всего переживал из-за детей - как они воспримут раскол в семье и как они дальше будут жить на два дома… - Да, мамочка, я помню твои метания… Тебе было сложно решиться, я понимаю! - участие прозвучало в голосе дочери. - Это точно, легко не было. Время шло, но только в новом тысячелетии мы наконец-то соединились под одной крышей. И ты знаешь, хоть судьба поставила перед нами новые преграды, задала новые испытания и уроки, мы находим в себе силы продираться сквозь сомнения и боль. Но самое важное для меня - при любых жизненных испытаниях, остаться творческим человеком, не остановиться, не покрыться плесенью апатии, быть сильной!... Так мы долго сидели рядышком, Вика на постели, я – на жестком кресле, и вспоминали, вспоминали. И, смешно сказать, импульсом к этому разговору послужила некая пожелтевшая от времени и даже несколько потрепанная похвальная грамота, выданная музыкальной школой за отличную учебу и хорошее поведение в 1968 году той девочке с конским хвостом, которая превратилась за эти годы в женщину, прожившую большую половину жизни, так и не нашедшую покоя… Какой огромный круг замкнулся… И было видение: дервиши поднесли огромный кованый сундук, я его открыла, а в нем было три книги, и я знала, что мне надо выбрать одну. Протянула руку и взяла фолиант в темно-синей обложке с золотым тиснением… Октябрь 2002 – 1марта 2003гг. Кемерово, Россия, Санта-Мария, Валенсия, Сан-Франциско, США |
