|
Глава тринадцатая. В ЛОДКЕ ХАРОНА Алексей ехал в своем любимом надежном «Газике» и думал об отце. Кириллов-старший вовремя и со всеми почестями ушел на пенсию. Персональный пенсионер союзного значения, отец не сидел дома. Быстро сколотил трудовой коллектив в одном из министерств, сделал несколько исследований, отчетов, получил крупную сумму и, невзирая на стенания матери, купил пол -деревни домов , два «Жигуленка» и кусок земли на заливе под дачу. Cбережения со всех сберкнижек до начала инфляции успел снять и закупал тоннами «всякую ерунду», по словам матери. Да, отец – грамотный человек. Экономист по образованию, он понимал, что вокруг происходит неладное. Алексей – начальник крупного карьера, так он предпочитал себя называть, - уже знал, что инфляционный процесс идет полным ходом, бартерные сделки – мода и необходимость «сезона». Его партнеры из США и Японии – понимающие люди… В оффшорных зонах – кое-что отложено… С кавказцами, с продажей золотого песка из «подведомственных» ему одному артелей, - связь налажена. Руководит ими тот, с кем Леша познакомился еще в ленинградское время, через подругу Даши, - звали его Хароном, все контрабандные переброски золота проходили именно через него. Пару раз Харон приезжал сюда лично, и почему-то в его присутствии у Алеши всегда возникало чувство глубокой настороженности и тревоги – не из-за той же давнишней драки в юности, в самом деле... Просто не нравился ему Харон, весь, какой есть, но что поделаешь, партнер – стоящий, никогда не подводил… Алексей поймал себя на том, что опять думает о Даше. Столько лет прошло, но любовь подспудно все тлела. Более того, иногда казалось, возгорается вновь, становится все глубже и необъяснимее. Этакая несбыточная мечта, к которой стремишься и не можешь достичь. От одного воспоминания о случайной встрече в поезде его бросило в жар, все внутри вздыбилось, не отпускало… Нет, конечно, он пытался Дашу забыть, и было у него много женщин – от себя это нечего скрывать. Иногда Леша брался за ум и пытался жить по-честному с женой Татьяной, уговаривая себя быть достойным мужем и хорошим отцом. Он любил своих девочек, но всегда был занят и не мог уделять им должного внимания. Больше всего его заботило обеспечение их будущего, - кто знает, какие еще политические перемены загромыхают на небосклоне. Союз распался, вместо «парада планет» зазвездился «парад суверенитетов». Хоть Магадан и далеко от Москвы, но новости и новшества сюда доходили быстро. Сколотить капитал на безбедную старость себе и дочерям – вот что стало его единственной целью. Алексей любил бизнес, любил и авантюры…Знал как уважить необходимого в деле человека. Бригада талантливых зэков, настоящих умельцев, вытачивала из моржовой кости уникальные сувениры, и за бесценок всегда можно было сделать шикарный подарок нужным людям, а это в бизнесе никогда не лишнее. Шахматы, ручки для ножей были украшены такой резьбой, что дух захватывало от осознания уникальности такого дара у падших людей. За бутылку водки мастера воскрешали неповторимый мир древнего искусства. Никто не узнает их имен, а красота изделий еще десятки лет будет восхищать. Убийца и мастер, бандит и умелец – в одном лице, такое сочетание бездны и сияния казалось Алеше непостижимым. Перемены коснулись и этой публики. Теперь среди зэков – необычные разговоры: те, кто попал сюда из других республик, превратившихся в независимые страны, бьют себя в грудь, кричат о международных правах заключенных. Недавно главный бухгалтер, сетуя на нехватку зарплаты для рабочих, пошутил: его, де, самого тоже можно приравнять к иностранцам, потому как он из Латвии и предпочитает брать зелеными, а не рублями… Намек был ясным, придется думать, как бухгалтерию умаслить… Человек он проверенный, со стажем, работу знает хорошо, понимает, где и какие проводки надо сделать…, но вот мало ему того, что получает… Больше надо. Всем надо больше… - Поворачивай в спортивный зал, - велел Алеша шоферу. И вдруг, неожиданно для себя, впервые почувствовал, насколько изменился его голос с годами. Властность была его основной интонацией! От мягкого, учтивого питерского интеллигента – ничего не осталось. Он уже и забыл, когда его голос был нежным или радостным. Рявкать матом теперь привычнее, чем говорить «от сердца к сердцу», требовать «к исполнению» - легче, чем спокойно просить. А что он, собственно, хотел бы? Здесь мягкотелым быть – не положено, сожрут с потрохами - моргнуть не успеешь. Выживает только сильный! С этой мыслью Алексей Михайлович Кириллов спрыгнул с машины и стремительно вошел в вестибюль спортивного зала. В этой обители он чувствовал себя комфортно. Запах боксерских перчаток, пота… Бьешь по груше – справа, слева…, ноги пружинят в такт каждому удару, а кровь бежит по жилам быстрей – все это давало ощущение полной свободы, внутренней собранности, и называлось просто – быть мужчиной! Шорох угодливых слов обволакивал его: - Хозяин приехал! Быстро – чтоб везде полный порядок! - Алексей Михайлович, добрый вечер, Вы в спарринге хотите или как… - Алексей Михалыч, банька готова, ужинать будете после тренировки? Шепоток прямо в уши: - Галинку или Светочку вызывать? - А на ужин ушицу из белужки? И виноград уже припасли к шампанскому, и икорка на льду! Настойку из брусники отменную принесли… - Алексей Михайлович! – басом пророкотал массажист с огромными руками, профессионализму которого могли бы позавидовать столичные специалисты. Только один он знал как «утюжить» поясницу хозяина горячими камнями, метод у него был необычный, - и тот свою нотку добавил к общему жужжанью: - Я, Алексей Михайлович, папиросок из лечебных трав наделал, если захотите, можно точки поприжигать! - Потом, все – потом, сначала потренируюсь, - резко бросил Алеша в гущу лебезящего роя. «Прилипалы, подхалимы, - а приятно. Хозяин, он и есть хозяин, - сдохнут, но все для него сделают… Конечно, пока хорошо платит. Деньги, не дай Бог, кончатся - и холуи улетучатся, захлопочут над другим». От этой мысли Леша поморщился.
Через пару часов Алексей сидел распаренный в просторной комнате отдыха, смотрел на раскрасневшуюся Галинку и удовлетворенно думал, что спарринг провел правильно и мальчишка-боксер бился яростно, но умно. Впрочем, он сам приучил не подставлять ему боксеров для мордобоя. Леше необходим был честный бой, - на ринге для него существовал спорт и только спорт. С разбитым носом и синяком под глазом, паренек унес сто долларов в кармане. Не каждому боксеру в Магадане удавалось попасть на спарринг с Кирилловым, тренеры специально готовили ребят, и они знали, биться надо до конца, в накладе не останешься, - заплатят, и хорошо. Многих Алексей знал по имени, но сегодняшний паренек был новый и свежесть восприятия в поединке подбавила адреналина в крови, и Алеша был счастлив. Регулярные заезды Кириллова в спортивный зал были известны всему городу, обычно к трем часам ночи крепко подвыпивший Алексей Михайлович вызывал своих подельников туда же. Все, кому хотелось от него что-то урвать, попросить об одолжении, спешили прибыть сюда, а то и прорваться на аудиенцию. В добром расположении духа Кириллов по-царски одаривал даже тех, кому бы другой и копейки не дал, назначал на должности, пригревал чьих-то подросших детей, - устраивал их в институты, отправлял за границу; непонятные, неизвестно откуда появляющиеся «друзья», от которых обычный человек бежал бы, куда глаза глядят, набивались в партнеры, ловили взглядом каждый его жест, и если находили правильный подход, урывали свой кусок пирога… Он знал за собой такой грех, но ничего не мог с собой поделать. В такие минуты ему становилось жалко всех и вся, хотелось помочь каждому. Безусловно, были у него и преданные люди, те, с кем связывали тайны и секреты его деятельности, поверхность которой очерчивала лишь верхушки айсберга. Но таких людей было мало, и Алексей встречался с ними на трезвую, холодную голову, задачи там решались кру-у-пные и в этот круг входили только избранные… Его ценили за неординарные идеи, умение работать сутками и выходить из сложных ситуаций с победами и прибылями. Для него не было проблемой получить лицензии на использование недр или взять пай в строительстве разного рода аффинажных заводов по всему Дальнему Востоку и Северу. Его боготворили и уважали, подчиненные понимали, - за невыполнение поставленных задач им не сносить головы, партнеры – ему доверяли. Одним из главных качеств Алексея Кириллова было доброе сердце. Жадность и стяжательство не стали его вторым «я» в круговерти денежной феерии. Сокурсники по институту «крепко стояли» на нефти, он – на золоте, поставках нефтепродуктов и продуктах питания, свою дружбу они не прерывали. Словом, все было в ажуре. Даже живущие по «трассе», так называют местные Магаданскую область, знали, откуда берутся мазут, бензин, спиртные напитки и мандарины для детей…У Кириллова... Вдоль трассы поселения зачастую были раскиданы на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга, а в стороне от них - громадные, необжитые, горно-таежные массивы. У него большое поле деятельности… Да, гремели и взрывы, бывали и выстрелы… Всего в жизни хватало. Благотворительная деятельность господина Кириллова громогласно восхвалялась в печати и «кулуарах», он вел дружбу с теми, кто сидел в Областной Думе и в Совете Федерации, особенным доверием пользовался у членов комитета по делам Севера и малочисленным народам, но сам в политику не лез, отнекивался, хотя влиять – влиял, как и подобало человеку его ранга и положения. Алексей прижился в Магадане, столице Колымы, и даже полюбил этот город. Ему нравились белые магаданские ночи, очень напоминавшие ленинградские, - оба города находились на одной 60-й параллели, только зимы в Магадане были длиннее и холоднее, лето короче и ветер в конце зимы мог сбить с ног. Четыре сопки, между которыми расположен Магадан, по осени радовали глаз разнообразием красок, багрянец и золото щедро заливали все вокруг. Зимы были лютые. Новогодние елки Алеша научился мастерить из хвойного стланика не хуже коренных магаданцев и очень этим гордился. Способ был простой: к шесту прикрепляешь нарезанные ветки, да поплотнее, чтоб самодельная елка получилась пышной, и если все сделать аккуратно, то не отличишь от настоящей. Запах от таких елок шел дурманящий, праздничный. Но возился он со стлаником лишь в первые годы жизни в магаданских краях, потом стало не до того. Он любил лыжи и весной, в апреле-мае, в самое удивительное время года, когда еще лежит снег, но уже тепло, выходил на лыжню и загорал под весенними горячими лучами, но к 90-м годам эта мода быстро исчезла, уж больно обнаженными были мишени. Еще он увлекся рыбалкой в бухте Гертнера и ездил с семьей на берег Нагаевской бухты смотреть на корабли. Алексей часто бывал в командировках по всему Дальнему Востоку и Северу, и по крайней мере раз в месяц вылетал на «материк». В Питере, теперь уже Санкт-Петербурге, завязывал знакомства с политической элитой. Не было ничего странного в том, что Питер был насыщен энергией нового времени, она бурлила внутри всего общества. Появлялись новостройки, новые имена, новые экономические программы, блистательные авантюристы и мафиозные бонзы. Думая обо всем этом и ухмыляясь про себя, Алексей молча выслушивал шепелявого, очередного просителя, и разглядывал свои отполированные ногти.
Внезапно в комнату отдыха вошел новый посетитель. Леша напрягся, легко подбросил свое мускулистое тело, затянутое в шелковый халат, и дал знак всем выйти. С открытыми объятьями потянулся навстречу к пришедшему. Пятнадцать человек только что окружали его, а теперь их будто вымели в одно мгновение. Хмель как сдуло с Алексея. Он не любил внезапных появлений «ходоков Харона». «Где? Что случилось? Почему без звонка?» - мелькнули тревожные мысли. - Исмаил Махмудович, какими судьбами, почему не предупредили, мы бы вас встретили! Сюрпризы, сюрпризы! – восторженно-удивленным голосом изрек Алексей. - Извини, дорогой, без звонка являюсь. Как поживаете, Алексей Михайлович? – поинтересовался новоприбывший. - Да все отлично, как и положено. Кофе, чай, коньяк с дороги? - Чаю, да покрепче, и от коньяка не откажусь. Алексей сам разлил коньяк и добавил в чашку крепко заваренного чая тому, кого назвал Исмаилом Махмудовичем. - Алексей, брат, дело есть и большое дело, поэтому меня Харон срочно к тебе отправил. - Прямо с порога и о делах? У нас так не принято, сами знаете. Покушайте, в баньку сходите, массажик, а потом о делах. - Нет, Алексей, хочу доложить о результатах как можно быстрей. - Да что за спешка такая? - Дело вот в чем… Харон сидит на переговорах с солидными людьми по поводу нескольких предложений, куш хороший можно снять; первое – поставки оленины в Европу. Кажется, блюдо называется в ресторанах «Венишиан» или «Венициан», не знаю точно, только люди за оленину платят большие деньги и продавать будем через рестораны, которые мы можем контролировать, так что и с поставок, с опта, будем иметь, и с розничной продажи тоже. Речь идет о миллионах, контракт многолетний. Босс просил, чтобы вы лично контролировали сделку в Якутии. Алеша приподнял брови от удивления, - у него хватало расторопных ребят, кто мог этим заниматься без его участия. - Да, да, Харон помнит,- у вас были связи в Якутии и только вы можете провернуть этот контракт. Он просил передать: все фифти-фифти, как всегда… В Москве нашли одну бабу, у нее новейшие установки по вакуумному пакетированию, вам придется с ней состыковаться. Женщина она толковая, второе образование – экономист, к ней пошлите своего человека – нужен контракт, отправка пакетов должна идти через нее, - продолжал скороговоркой Исмаил Махмудович, - вся схема отработана, по всему маршруту будут помогать наши люди. - Понял… «На оленях утром ранним мы отчаянно помчимся…», - вдруг пропел Алексей Михайлович. Исмаил удивленно взглянул на него. * * * - Жора! Остановись, - громко вскрикнула Лидия Сергеевна. Жора от неожиданности вздрогнул. - Что случилось? - Нет… неудобно лежу, можно меня приподнять? - обратилась она к доктору. - Сейчас, сейчас, - ответили медсестра и врач. Вдвоем они поудобнее устроили Лидию и спросили, - может быть, она голодна или ей нужно поспать, однако Лида отказалась от сна и еды и попросила читать дальше. Слова из песни об оленях, упомянутые в книге, ввергали мысли в сумбур. Второй раз в жизни наивные строки ворвались в ее судьбу, когда в полубреду в ее сознании гремел бравурный «олений» шлягер той поры. А теперь возникли параллели, сравнения, пока еле ощутимые, бессвязные – так, контуры всего лишь… Жора, выдержав паузу, продолжил чтение… * * * - Ну, за здоровье! – поднял Алексей бокал с коньяком. - Да, за здоровье! – кивнул Исмаил, махом опрокинул коньяк и удовлетворенно крякнул. – У, хорош… - Закусывайте, вон сколько всего на столе, поешьте, все же с дороги, - потчевал Алексей Михайлович. - Но это только одна сделка; вторая – необходимо срочно взять лицензию на разработку алмазного месторождения… мг…, - Исмаил лихорадочно порылся в кармане, затем в портмоне; отыскав сложенный в четверо лист бумаги, он развернул его и показал Алексею. Алексей Михайлович покачал головой, взгляд чиркнул по записке. Выражение его лица никак не изменилось. - А… третье – немедленно провести закупку в военных частях армейского обмундирования и военной техники, оплата в зеленых, количество обозначено, пункт отправки тоже, - продолжал вестник Харона, тыкая пальцем в записи. - Так, Исмаил Махмудович, я уже предупреждал: ни с алмазами, ни с оружием работать не буду. Почему опять вышли на меня с этим? - Алексей Михайлович, поймите - это сверхприбыльно и... сверхважно! - Сейчас 4 утра, я должен отдохнуть и подумать. Сколько времени дается на размышление? - О, Алексей Михайлович, дорогой, у нас не так много времени, я должен звонить боссу, - с затаенной угрозой упорствовал Исмаил. - Позвонишь и скажешь, что я думаю…, - кратко, но жестко отрезал Алексей. - Да, да, конечно, Алексей Михайлович. Исмаил удалился из спортзала с гордо поднятой головой. - Приходи в офис к двенадцати дня, там и поговорим, - в догонку крикнул Алеша и подумал, что ходок перешел границы дозволенного, или Алеша теперь не в партнерах ходит, а в подчиненных? Странно все это. Приказы мне раздают, схемы без меня отрабатывают. Где-то слабинку дал, но где? В чем?
Дома, не успев отпереть ключом дверь, он столкнулся с заплаканной и растрепанной женой. «Ну, начинается», - с привычным раздражением подумал Алексей. - Алеша, Светлана из дому ушла! Я тебя всю ночь искала, просила, чтобы ты домой перезвонил! Какого черта! Ты почему…, - рыдания прервали Татьянины слова. - Подожди, подожди, что значит ушла? – встревоженно сказал Алексей. - Да ты вообще знаешь, как твоя семья живет, что с нами происходит? - Я вкалываю 24 часа в сутки, чтоб вы нужды ни в чем не знали, сколько раз повторять на эту тему! – в негодовании взревел Алексей Михайлович. - Я тебе говорила, говорила...Светка стала встречаться с каким-то парнем, она мне его даже не показала, сказала – не мое дело, а теперь и вовсе из дома сбежала, собрала вещи в спортивную сумку и уехала. Наверное, к нему. - Кто такой, почему не знаешь, ты же мать! Где искать будем? А Аня? Она знает о сестре? Спит? Нет? Имя у этого парня есть? - Пап, не кричи, соседей разбудишь, - медленно спросонья произнесла старшая дочь, выходя из своей комнаты в коридор. - А ты куда смотрела, старшая сестра, называется, что за парень? - Светка с ним встречается с тринадцати лет. - Что?!!! - Что, что … Разве не заметно было по ней… Он ее в кафе-мороженом приметил, у него «Мерс» и денег навалом. Она говорила мне, тот ее ужасно любит, балует… подарками закидал. Шквалом неслись ее слова, Алексей никак не мог сообразить, что его малышка, младшая дочка, с кем-то встречается го-о-д! И… и… спит?! С мужчиной?! Ушла к нему?! - За что мне все это!! - За то, что дома не бы-ва-ешь!! Воспитанием детей не занимаешься, похерил всю нашу жизнь!! – с воплями и кулаками набросилась на него жена. - Эй, эй, эй, угомонись, - сдержал ее Алексей, и, отодвинув от себя, прошел в кухню. Татьяна и Аня рванулись следом. - Ищи, кровопиец, свою дочь, ищи, пока не поздно!! Я ведь ни на кого не посмотрю, я вас всех на чистую воду выведу! – в истерике всхлипывала жена. - Сядь. Успокойся. Ты тоже садись, - твердо сказал Алексей. Обе притихли, и послушно сели к столу. - Как он выглядит? Как его зовут? - Папа, его зовут Руслан, он на кавказца похож. Высокий под два метра и крупный, … борец, что ли, - ответила старшая дочь, - он всегда ее поджидал в машине, на той стороне улицы… - И ты никогда с ними не была? - Нет, Светка всегда отнекивалась, да и… ты же знаешь, она упрямая. - Таня, ты его видела? Разговаривала? – обратился он к жене. - Я же тебе русским языком, с самого начала сказала, что НЕТ!! Свобода, демократия, вот и дочь туда же… «Я взрослая, - что хочу, то и делаю…». - Почему… раньше… - Почему… Леша, думала… вдруг, парень хороший, в кино, в кафе… можно же девочке сходить ?! - Доходились… Странно, почему охрана мне не доложила? - Докладывали тебе, ты внимания не обратил…, - продолжала Татьяна. - Не может быть такого, уж о своих детях я знаю!... мг… оказывается, не все … Черт. Алексей взял телефон и набрал нужный номер. Ждал он недолго. - Срочно ко мне! – процедил в трубку Алексей Михайлович и, обернувшись к женщинам, сказал: - Идите спать. Я разберусь. Несколько минут он сидел задумавшись, подперев голову руками. Вскоре появился начальник личной охраны. Выяснилось, - когда-то в спешке Алексею действительно докладывали, но его реакция была вялой. Ребята подумали, что Руслан, с кем связалась Светлана – член группировки Харона и, возможно, Алексей Михайлович и сам не был против такой связи, потому все спустили на самотек. У Алексея заныли зубы, ему хотелось отколотить самого себя и начальника охраны, и стреляться с Русланом, совратившим его ребенка. - Где живет, знаете? Найдите и приведите дочь. - Найдем, Алексей Михайлович… Алексей уткнулся теменем в крестовину окна. «Случайных совпадений не бывает, - думал он. – Об отказе от поставок оружия и разработки алмазов он объявлял дважды, теперь его вынуждают согласиться и козырем у них - его младшая дочь. Или он работает на Харона, или не видать ему дочери… Душа горела… Время шло, Алексей не заметил, как наступило утро. К двенадцати часам дня, он понял, что его голова полна отборного русского мата, который переплавлялся в новые слова-образы, видоизменялся со скоростью света, приобретал чудовищные формы, обновлялся и возникал вновь в том чистом виде, когда все можно было выразить всего лишь тремя словами... Тем не менее, Алексей без устали и остановок говорил по телефону... С вальяжным видом он встретил Исмаила в кабинете и по-деловому сразу же начал разговор. - С точки зрения бизнеса – все предложения хорошие, Вы знаете, что я был категорически против продажи оружия и разработки алмазов. Но! - изменения в экономике и политике государства позволяют теперь заняться и этими направлениями. Мне нужно время, чтобы все обдумать, а вот с олениной - это просто, можно хоть завтра приступать - я уже все обговорил и получил «добро» на сто процентов. - В таком случае, давайте Харону позвоним и.., - попытался прервать его Исмаил Махмудович. - Я сам с ним поговорю, - отрезал Алексей. - Хорошо, хорошо, Алексей Михайлович, тогда я… - Да, можете быть спокойны, если вам что-то понадобится – мой шофер к вашим услугам и секретарь выполнит любые просьбы, - неожиданно подвел он к концу визит Исмаила. Исмаил Махмудович, кивая головой и как-то съежившись, откланялся и вышел из офиса. Алеша набрал нужный номер по «вертушке». На том конце ответил приятный мужской голос. - Харон?! Это - Алексей. Да, да, Магадан беспокоит... Все хорошо, дорогой... Жена и дети – нормально... Ну, ты знаешь, старшая скоро школу закончит, а младшая, младшая... мг… ма-ло-лет-ка..., - с акцентом на каждом слоге сказал Алексей, давая понять, что все это может значить с юридической точки зрения. - О... они же все теперь самостоятельные, свобода, брат, она всем голову кружит, и детям нашим тоже. Как твоя семья? Все в порядке? Отлично... Замечательно. Так, теперь о деле... Мне необходимо время…
Телефонный разговор - уникальный вариант общения. Он может быть началом новой страницы в жизни человека или окончанием целой эпохи, первым вхождением в «ад» или взлетом надежд... Телефоны знают о нас все - как мы смеемся, плачем, сплетничаем, рассуждаем о мировых проблемах, назначаем стрелки, отказываемся от встреч, желаний; они фиксируют наши уговоры и осуждения, согласия и протесты, поощрения и отрицания, и то, что мы порой не можем сказать человеку в лицо, с легкостью произносится в телефонную трубку. Разговор Алеши с Хароном начал отсчет его спуска с того Олимпа, что был им выстроен в течение нескольких лет, на зыбкую стезю неизвестного… |
