|
Глава пятнадцатая. ЛИКИ ПРОШЛОГО Порка Каждый раз, когда я пытаюсь думать о моей взрослой жизни,то упираюсь в заколдованный круг; моя память играет со мной в потешную игру и не дает проникнуть в святая святых моего сердца. Словно звучит приказ «не прикасайся, не трогай, всё ушло, ничего не поменять, ничего не перечеркнуть». И я знаю, почему так происходит. Там с лихвой намешано всего – и хорошего, и плохого. К двадцати годам в моей жизни произошло много странного. Я заканчивала музыкальное училище, и моим учителем был один из лучших педагогов. Хорошо, что я смогла перевестись к нему от моей первой училищной педагогини, которая не очень-то уделяла внимание своим ученикам – после трагической смерти сына она никак не могла придти в себя и слушала нашу игру на «фортепьянах» вполуха. Тогда моя Мальвина мне помогла, она встретилась с Артуром, так звали моего нового учителя, и уговорила его взять меня к нему в класс. Он был действительно прекрасный педагог, за пару месяцев я в своей технике сдвинулась неимоверно. Но он был со странностями, однажды я не выучила наизусть произведения, и Артур сказал, что мне предстоит порка ремнем. Вначале я сама себе не поверила, думала, что ослышалась. Однако всё было всерьёз, - мне был предложен выбор: я ухожу из его класса или иду на порку. Видя все перспективы своего роста как пианистки, у меня на сердце заскребли кошки. В общем, я решила, что пройду вторую в своей жизни порку ремнем, но из класса не вылечу. Этакая инфантильность, но что было, то было! Назначил он день и время, потащилась я к нему на квартиру, и правда, штаны приспустила, ремень ожег мою задницу, но удары шли с какими-то нервными паузами и придыханиями. Мне так и хотелось посмотреть Артуру в лицо. Ему было тогда лет за сорок, и он был не женат. Что-то во всей этой позорной ситуации попахивало постыдным извращением. Было мерзко, всё нутро у меня содрогалось от негодования. «Довольно, - в конечном итоге сказала я, - свою ошибку поняла, выучу все произведения наизусть». Больше он меня и пальцем не тронул, но от ремня остались легкие борозды. Одного этого эксперимента мне хватило надолго, больше я не позволяла себе валять дурака и не давала ему повода для порки. Да и при моей девичьей глупости, откуда мне было знать, что у него могут быть определенные заскоки. Маме и Мальвине об этом я даже не мыслила сказать, понимала,- они не простят такой моей недалекости. Ну, да ладно, лихо пронесло. Хорошо, что это был мой последний курс. Я на пределе занималась, порой по восемь часов в день, поэтому когда я вышла на выпускной экзамен, сыграла отлично. Мужская компания Решила я попытать счастья в Москве и поехала поступать в консерваторию. Конечно, мой педагог дал мне рекомендации к своей знакомой профессорше. Я найти её не смогла, но телефоны - даже дачные - достала, звонила, звонила - безрезультатно. На экзамен вышла в малом зале Московской консерватории – играла Первый Концерт Листа, подыгрывал мне партию оркестра один из ассистентов, но он дал такой быстрый темп, что я еле выгребла. В общем, запорола вступительные. Хотя надо сказать, после экзаменов подошел ко мне один профессор и попросил остаться на год заниматься с ним частно, говорил: талант у меня есть, да и хватка тоже, обещал, что даст мне возможность выступать на международных конкурсах. Но я отказалась. В тот год в семье дела шли совсем худо, отец с матерью расходились, и я рвалась домой. Но перед самым отъездом черт меня дернул пойти как-то вечером с моей младшей тётей в гости. Я и не знала, что после восьми вечера, нормальные девушки домашнего воспитания в гости в мужскую компанию не ходят. Пришлось и этот урок получить. Приехали мы с ней в дом к одному из редакторов «Литературной Газеты» - в возрасте товарищ был. У него уже сидело четверо молодых и среднего возраста мужчин. Самое странное, что привел-то нас к нему тёткин приятель. Разбирались мы с этими товарищами полночи. Они уговаривали, чтоб каждая из нас кого-нибудь выбрала – мужикам уж было невтерпёж, а мы все «выкаблучивались». Я свою тётку возненавидела, мне было невдомек, как же она пошла в эту компанию, да ещё меня затащила с собой, не зная, что за человек её приятель, который подставил нас в эту «эротическую авантюру». Сначала всё было вполне «по-светски» - разговоры об искусстве, о философии, а потом они приставать стали. Помню, я вышла на балкон и сказала, что спрыгну с восьмого этажа, тогда его - редактора и дружка моей тётки посадят. Он понял - я не шучу, и только после этого нас оставили в покое. Но, дав нахлобучку теткиному приятелю, ему приказали «спать» с нами, с дурами... Улеглись мы, и я ему шепчу: если он ко мне прикоснется - задушу. Он и сам-то перетрусил, в ответ лепетал, что, мол, нам надо про- симулировать. - Девчонки, как в театре: акт первый, акт второй - лучше разыгрывайте со мной этот спектакль, а то они нас неправильно поймут. Я ему в ответ: - Я тебя хорошо поняла, подонок, лучше светлым днем не попадайся мне на пути. До сих пор не верится, каким образом мы с теткой остались живы-здоровы и не опаскужены. В три часа ночи, чудом сбежав из квартиры, мы шли по предрассветной Москве пустыми улицами, наугад, домой… Свершилось… Вскоре вернулась я в свой город, в отвратительный домашний климат родительского развода и раздела имущества. Семейная эпопея подходила к концу. Я просто не могла поверить, что мама столько лет могла жить с отцом в таких унижениях, однако и её терпению пришел конец. Отца мы боялись долго, но однажды на нашей даче мама, защищаясь, опрокинула на него кастрюлю с горячим борщом и он перестал на неё кидаться. Возможно, она и дальше б с ним жила, только узнала, что у него другая женщина и обнаружила в его новом партийном билете, в колонке о зарплате, изрядные суммы, которых мы никогда не видели – он пытался содержать две семьи. По-моему, маму это подкосило - ведь она с утра до ночи вкалывала в школе, давала дополнительные уроки и имела частных учеников, пытаясь создать достаток в доме, а отец не очень-то задумывался, что его дети ходят в старой одежке, а жена уже не может перелицовывать ветхое пальто и подшивать старый мех в качестве подклада. Я всегда думала, лучше б отец ушел, честно сказав обо всем – тогда мы бы его хоть уважали. Но он выбрал другой путь. На фоне таких обстоятельств я поступила всё-таки в нашу консерваторию на первый курс и сознательно не написала заявление к моему бывшему училищному преподавателю, к тому времени он уже преподавал и в консерватории. Оставалось два летних месяца до начала учебы, и я пыталась зарыться в книги, или сбежать с моей подружкой из музучилища на вечеринки. У неё появился дружок – джазмен. Он прекрасно импровизировал и также виртуозно водил свой мотоцикл «Ява». Я всё ещё оставалась «в девицах», но познакомившись поближе с ребятами, гонявшими на мотоциклах , почти влюбилась в юнца, который ухлестывал за мной с завидным упорством. От его друзей я знала, что у него есть девушка, но они поругались. Однако это меня не остановило, я всё принимала и принимала его знаки внимания. Однажды мы с ним вдвоем поехали к нему на дачу, вот там я и потеряла своё девичество. После того, как всё свершилось, в голове пронеслось: «Ну, а дальше что? И в общем-то, ничего в этом хорошего, а столько книг написано про возлюбленных, объятия и т.д.» Сколько нас, так вот, походя, теряет свою невинность - хорошо, если с тем, кого действительно любишь, а если случайно или силком? Как подранки, летим в жизнь, растаптывая девические грёзы. Хотелось любви… Вернулась домой, на себя в зеркало посмотрела, увидела лицо истой дурочки, к тому же вообразившей, что меня теперь безумно любят. Но не тут-то было. Думаю, что мой ухажер сам перепугался от содеянного, и - быстро улетучился к прежней подруге. А я? Я несколько дней еле передвигалась и срамила себя на чем свет стоит. Однако дело сделано, и после драки кулаками негоже махать. В моей голове – полный сумбур. Образ мужчины – возлюбленного, отца, показывал безобразный лик. Когда я сидела дома и читала книги о великих мужах человечества - всё было прекрасно, как только я высовывала голову из своего убежища и окуналась в реальность жизни, так сразу же получала по мозгам. Видно, ни опыта, ни знаний недоставало, чтоб правильно все оценить, и, как бы я ни старалась, постоянно впутывалась в уродливые истории. Хотелось любви, хотелось встречи с тем единственным, но пока я лишь получала оплеуху за оплеухой. Молодость моя приносила куда больше огорчений, чем радости. Ко всему прочему, в эту же пору встретилась у своих знакомых с девицей, которая втюрилась в меня с первого взгляда и попыталась меня целовать, объясняя, что она из тех, предложила любовь и дружбу, а я от страха не знала, куда деваться, рванула с этой пирушки и чувствовала себя как бы окунувшейся в гадкую слизь. «Просто напасти на меня! - думала я рассерженно, - еще баб на мою голову не хватало. Мне-то всё равно, что она там вытворяет, главное, чтоб меня не трогала».Читать я про это читала, но чтоб в натуре это увидеть, мне еще не приходилось. Розовые очки, через которые я смотрела на жизнь, реальность сдирала с кровью и кожей. А тут еще с Запада приходили небывалые слухи о свободной любви, хиппи, вся молодежь заслушивалась песнями Биттлз... Барахталась я, как новорожденный котенок в ведре с водой, куда его кинули, чтобы утопить, и не знала, как выкарабкаться. Назойливое «люблю» В самом деле, всё перевернулось с ног на голову. Недаром однажды муж Мальвины, зайдя с ней как-то к нам и увидев у нас голубой краской покрашенные полы, сказал: - Ну и чудеса! Понятно, что в церкви потолок голубой, но чтоб полы в доме покрасить в такой цвет, это надо додуматься! Действительно, даже полы ненормальные в доме, где я живу, - подумала я. Всё было много проще, - оставалась в доме голубая краска для ставен, а на другую денег не нашлось. В том году лето было жарким, я решила поехать отдыхать на озеро в студенческий лагерь с командой своих гимнасток, у которых продолжала аккомпанировать несколько лет, параллельно учась в училище, - думала, может, успокоюсь перед началом учебного года в консерватории. К тому времени я уже не стеснялась себя, прежде-то была толстушкой, но моя тренерша дала мне преотличную диету, бегом заставила заниматься каждый день в течение трех месяцев. Я как бы преобразилась, все говорили, что, мол, я «похорошела», иногда даже машины останавливались, парни комплименты сыпали. На озере я и показалась во всей красе. Один мальчик в меня влюбился, ни на шаг от себя не отпускал, я к нему благоволила, отчасти вполне «корыстно» - не хотелось тратить силы, чтоб отбиваться от других, а с ним я чувствовала себя в безопасности. Дружба наша была «пионерско-комсомольской», мы иногда так и ходили, взявшись за руки. Спустя неделю, ко мне в лагерь приехала одна из моих старых школьных подружек, кажется, Еленой звали. Часами сидя в воде под палящим солнцем, мы разговаривали о несчастной любви и придумывали чудовищные кары для её бывшего возлюбленного. Про себя я никогда ничего особенно не рассказываю, но присоветовать дркгому порой могу. Так, я пыталась подруге показать, что её будущее нисколько не ухудшится, если она оглянется по сторонам и найдет себе другого парня. К тому же в один из таких дней мой мальчик-Андрей привел своего знакомого. Мы как раз выходили из воды, когда оба молодца стояли на пляже. Вполне очевидно было, что между ребятами произошел короткий диалог - Андрей четко указал на меня, сказав: - Это – моя. Вчетвером мы приятно провели время, сидели вечером у костра. После, Ленка взахлеб рассказывала, как хорошо знает астрономию её новый знакомый и что он дал ей свой номер телефона. Она оживала на глазах. Вскоре мы из лагеря уехали, но, вернувшись в город, она не давала мне покоя - приставала с просьбой позвонить этому молодому человеку. - Ты же и сама можешь! – ворчала я. - Нет, у тебя лучше получается, ты смелее, - твердила она. Наконец, я уступила и позвонила. Её мимолетный «кавалер» взял трубку и мы уговорились тем же вечером встретиться. Нарядила я Ленку, как могла, сама оделась помоднее, и даже свои новые босоножки на платформе не пожалела. Пошли на встречу. Позже «кавалер» мне рассказывал, что не нужна ему Ленка, что, де, он со мной хотел встретиться, только не знал, как это сделать: телефона моего у него нет, адреса – тоже. Но в тот вечер он ушел провожать мою подругу, а его приятель, сидя со мной в автобусе, читал мне нотацию: - Ты что, совершенно слепая? Не видишь, как тебя мой друг любит? Вот с этого разговора в автобусе, все и началось, Но ситуация складывалась двойственная. С одной стороны, Андрей приходил каждый день, и намерения у него становились всё более серьёзными, он даже предложил мне замуж выйти за него, с родителями познакомил. Мама Андрея – врач, и в их доме было стерильно чисто. Наверное, это меня слегка спугнуло. К тому же, она строго заметила, что при моих частых ангинах надо немедленно удалить гланды, а уж после думать о супружестве. Короче говоря, не всё было ладно. Я не знала, как жить в стерильной обстановке, а моё здоровье явно не подходило для воспроизведения здорового потомства. С другой стороны, к моему собственному удивлению, Ленкин ухажер, все больше занимал мои мысли. Ко всей мешанине моих чувств и домыслов, Андрей ещё подлил масла в огонь. Одним днем, он решил произносить мне только одну фразу: «Я тебя люблю». Что бы я ни спрашивала, ответ был один. К примеру, говорю ему: - Хочешь чаю? - Я тебя люблю, - неслось в ответ, и... так продолжалось несколько часов подряд. Он довел меня до белого каления. Мы рассорились, но даже ссора была своеобразной, на все мои нарекания он отвечал всё той же, неизменной фразой. Где-то я понимала, что он мне хотел доказать свои чувства, но восприняла это как дурость… Нелепо вышло… Да, мало ли нелепиц было тогда в моей жизни…Но – нелепицы ли? Может, - ступени познания самой себя, поиск пути через необъяснимые эмоциональные дебри, сумбурные и глупые поступки? Наверное, это хорошо, что мы не остались вместе с Андреем. Глубокой любви к нему у меня не было. Более того, пожалуй, только в отместку мотоциклисту на «Яве» я посвятила Андрея в таинство пола. Для него я была первой женщиной. Как-то ночью он прибежал ко мне из пионерского лагеря, где работал вожатым. Явился с открытой, любящей душой, и я его не обидела. Я была нежной – но после этого мы разошлись. Мне было стыдно, и я помню, что он очень страдал, не понимая причины нашего разрыва. А происходило то, что его друг Павел - Ленкин «кавалер», порвал с ней, стал всё чаще заходить ко мне, звать в кино, на вечеринки. И я всё больше и больше им увлекалась. |
