Часть первая. ЖЕБРАИЛ, АНГЕЛ СМЕРТИ.

«УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ» В СЕГОДНЯ…

Страница 9 из 9.

 [ 01 ]  [ 02 ]  [ 03 ]  [ 04 ]  [ 05 ]  [ 06 ]  [ 07 ]  [ 08 ]  [ 09 ]

Церковная школа помещается в церковной сторожке, на содержание ее отпускается из сумм земского пособия учительнице из жалования 390 руб. В сем году в ней обучается 18 мальчиков, 11 девочек. В с. Калтан церковная школа помещается в церковной сторожке, на содержание ее отпускается из земского пособия учителю жалования 390 руб. В сем году в ней обучается 30 мальчиков, 12 девочек. В д. Кандалепе церковная школа помещается в квартире, откупленной обществом, на содержание ее отпускается из сумм земского пособия учительнице 330 руб. В сем году в ней обучается 23 мальчиков, 12 девочек. В д. Кузедеевой Министерское одноклассное училище, помещается в собственном здании, на содержание его отпускается из средств М. Н. П. учителю жалование. В сем году обучается в нем 42 мальчиков, 29 девочек.

… При церкви состоит старостою церковным крестьянин Матфей Григорьев Созонов, который должность свою проходит с 1908 года.

… Преосвященный в последний раз посетил приход в 1913 году…»

(сведения взяты из архивного дела: ГАТО, ф. 170 оп. 1, д. 4505, лл. 36-37).

И тут начинаются догадки. Мы только что читали в клировой ведомости, что первоначально Кузедеевская церковь была построена в 1861 году «на окладные суммы Алтайской Духовной Миссии, преимущественно же на пожертвования преосвященнейшего Парфения, епископа Томского, и графини М. Адлеберг».

Мы знаем, что в бытность Достоевского в Семипалатинске он узнал об известном русском путешественнике Петре Агееве, более знакомом под монашеским именем инока Парфения, который в 1851 г. пребывал в Томске. Труд его «Сказания о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле инока Парфения», изданный в 1856 году, имелся в библиотеке Достоевского и даже сопровождал его в поездках за границу. Имя Парфения встречается в заметках Достоевского в предварительных материалах к «Братьям Карамазовым».

Эти сведения приводит Ирина Стрелкова в своем эссе «Семипалатинские подробности» («Танцы в районном городе», М., 1988, с. 120-121).

Поиск – Долголетнее общение с загадочными плетениями могучих древес дворянских родов сказалось тут же – сердце екнуло. Похожую фамилию графини встречала. Но – только похожую. И вообще, какая связь может быть между некоей графиней, Томским иноком и маленькой церковью в предалеком Кузедееве…

Первым делом – с полок снимаем пятитомное издание «Русские портреты XVIII и XIX вв.» (репринтное издание) Великого Князя Николая Михайловича Романова – ни с чем не сравнимый источник, не только иконографии, но и биографий персонажей, изображенных на портретах.

И – никакой М. Адлеберг. Зато – вдруг находим некую Юлию Федоровну Багговут, в браке Адлерберг (фамилия «Адлеберг» – конечно же, описка составителя клировой ведомости).

Что же это за загадочная Юлия Федоровна? К моменту начала поиска по слухам уже было известно, что упомянутую графиню звали Марией Васильевной. А супруга Юлии Федоровны зовут не Василием, а Федором.

Так что же нам известно о сей даме?

Юлия Федоровна родилась в 1760 году и умерла в 1839-м, происходит от остзейских дворян, родная сестра генерала Карла Федоровича Багговута, убитого под Тарутиным. Стоп! Это тот генерал, что вместе с неким графом Каховским участвовал в битве под Варшавой в 1794 году, где Россия потерпела поражение, а он геройски спас остаток войск. Кахов-ский? – Но Каховский – это о декабристах, другая тема, с которой мы только что, казалось, расстались…

Итак, Юлия Федоровна 15 сентября 1786 года выходит замуж за вдовца, полковника Густава Фридриха, он же на русский лад – Федор Яковлевич Адлерберг, на двадцать лет старше ее, у которого от первого брака с ее же родственницей Анной-Марией Багговут уже было четверо сыновей.

Ф.Я. Адлерберг убит на Кавказе в 1794 году и главная воспитательница Великих Княжен Шарлотта Карловна Ливен (родная остзейская душа!) рекомендует вдову Адлерберг гувернанткой к своим питомицам. Почему-то она очень понравилась супруге Павла Первого, Марии Федоровне, и та в 1802 году назначает Юлию Федоровну начальницей Воспитательного Общества благородных девиц – будущий Смольный институт, поскольку как раз место освободилось – ушла прежняя начальница, Е.А. Пальменбах.

Уж как получилось, но «полковница Адлерберг», как ее называли, прочно утвердилась на этом месте на целых 37 лет, причем уже вдовствующая императрица Мария Федоровна настолько к ней привязалась, что при болезни «полковницы», как сказано в ее биографии, «лично исполняла ее обязанности». Далее в биографии «полковницы» поминается ее единственный сын Владимир Федорович Адлерберг (1792-1884), сверстник и товарищ по детским играм будущего императора Николая Павловича. Такое товарищество – подарок судьбы, и в 1847-м году Владимир Федорович получает графский титул, а с 1852 года занимает место Министра Императорского Двора – должность, обеспечивающую широчайшие полномочия в самых разных сферах, не только дворцового, но и всего государственного организма.

Поминается в биографии почтенной Юлии Федоровныи ее дочь, тоже Юлия Федоровна, бывшая в замужестве за графом Т.О. Барановым. Что до Юлии Федоровны старшей, то в 1835-м году император Николай Первый пожаловал ее в Кавалерственные Дамы ордена Екатерины первого класса.

Прожив долгую жизнь, Ю.Ф. Багговут-Адлерберг скончалась в 1839 году, причем современники пишут о ней: «Почтеннейшая старушка, редкая по уму и доброте сердца, нянчившая императора Николая, пользовалась всеобщей любовью и уважением». Все называли ее ласково «бабушкой», а жена императора, Александра Федоровна, писала ей по-немецки: «Liebes gutes Mutterchen», а также – «Ich umarme Sie herzlich, liebe бабушка» (что означает «любимая добрая мамочка», и «сердечно Вас обнимаю, дорогая бабушка»).

Все это прекрасно, но – как в игре, «холодно, холодно». Мария Васильевна, ау, как вас найти?…

Могла она быть, скажем, незаконной дочерью столь почтенной особы, как Юлия Федоровна? Конечно, нет. Тогда – снохой? Но обычно в биографиях, приведенных в названном издании, скрупулезно перечисляются не только сестры и братья каждой данной особы, но и все дети, а также жены и мужья детей. Здесь же мы узнаем лишь о замужестве дочери за графом Барановым. А единственный сын Владимир – разве не был женат?

Что ж, полистаем еще вечную помощницу, Энциклопедию Брокгауза и Ефрона. И – ура! Находим в томе первом: «Адлерберг – графы и дворяне». Приводятся родословная, чуть не с 1560 года, и вот он – Густав Фридрих, полковник, женатый на Ю.Ф. Багговут. «Он имел сыновей и между ними Владимира Федоровича (а вот и товарищ детских игр Николая Первого!)». И далее – длиннейший список достоинств и занимаемых должностей, «в 1817 году сделан адъютантом Великого Князя Николая Павловича, которому и был верным слугой», был в турецкой компании 1828 года (до того – участник Бородина в 1812 году), был директором канцелярии Военного Министерства, в 1841 году – главноуправляющий почт, причем «в его управление сделаны важные нововведения в почтовой администрации, в 1843 году возведен в генералы от инфантерии», а в 1852 году – Министр Двора, причем пост этот он занимали при Александре Втором до 1872 года, когда «по старости и немощи был освобожден от должности Министра с оставлением членом Государственного Совета». Умер в 1884 году в Петербурге. Таков, значит, славный карьерный путь «Федоровича». Повезло же ему на товарища детских игр…

И тут сюрприз: в самом конце деяний, как бы вскользь – «от брака с Марией Васильевной Нелидовой, бывшей фрейлиной Высочайшего Двора, он имел несколько сыновей», среди них граф Александр Владимирович (род. 1819 г.), близкий советник Александра Второго, которого сопровождал во все путешествия и выполнял самые деликатные поручения, а потом, сменив родителя, в 1872 году стал Министром Двора и Уделов, умер в 1889 г. за границей. Второй сын – граф Николай Владимирович, «бывший финляндским генерал-губернатором, ныне член Совета». Отметим это «ныне». Том первый названной Энциклопедии издан в 1890 году – однако же, как мало лет отделяют поколения друг от друга…

Но – почему так вскользь о Марии Васильевне? Все внимание уделено ее сыновьям, а она – лишь как «первопричина» их. Притом, что названа бывшей фрейлиной. Да еще урожденной Нелидовой. Задаемся вопросом: почему же свекровь, Юлия Федоровна Адлерберг, почтенная «liebe бабушка», о ней даже не поминает? Уж кому-кому, а доверенному лицу вдовствующей императрицы Марии Федоровны точно было известно, кто состоял во фрейлинах!

Далее, - если какой-либо деятель женат на особе родовитой и примечательной, в любом источнике приводятся и даты ее рождения, и дата вступления в брак. Этих дат мы не нашли. Но пытаемся сделать выводы: сын Александр родился у Марии Васильевны в 1819 году, надо полагать, было ей около двадцати. Так что самое время ей быть представленной ко двору, тем более она жена адъютанта Великого Князя Николая Павловича и сноха столь любимой при дворе Юлии Федоровны, gutes Mutterchin!

Стоп! Мало того, что в биографии последней – ни звука о существовании снохи, тем более о ее фрейлинстве, так еще оказалось, что Юлия Федоровна «умерла в глубокой старости на руках любимой племянницы А.А. Трубецкой (Анна Багговут, дочь брата Аркадия, в замужестве Трубецкая, - авт.)». Но почему же у смертного одра почтенной дамы не было ни дочери, ни снохи?

Судьба Марии Васильевны, похоже, полна умолчаний. Так может быть, фамилия Нелидова – корень зла? Род Нелидовых «выдал» немало фрейлин, и нередко вовсе не на радость царствующим императрицам. Может, - скандал, а потому умолчание?

Листаем источники. Конечно, множество страниц уделено той Нелидовой, которая сумела уверить супругу Павла Первого Марию Федоровну, что ее с Павлом связывает всего лишь платоническая и чисто духовная близость, и даже стать близкой приятельницей императрицы; меньше места – но все же! – отведено той Нелидовой, что недолго радовала Николая Первого, но – никакой Марии Васильевны!

Маленькое утешение в Брокгаузе-Ефроне. Оказывается, имелось аж пять ветвей разных Нелидовых. Родственные связи между коими к моменту издания установлены не полностью, так что, похоже, Мария Васильевна не из очень родовитых и, возможно, потому как бы ускользает от внимания сановитой свекрови…

Но нет – о Марье Васильевне никак не скажешь, что она из «худородных». Рожденная в 1800 году, она – племянница Александра Львовича Нарышкина, а это, казалось бы, уж очень и очень немало. Ведь мать Петра Первого – Наталья Кирилловна Нарышкина, и ее потомки настолько это не забывают, что во времена Екатерины Второй, когда она уже обуреваема сомнениями – кто наследник, неужели ненавистный Павел? – она делится своими горестями с гостившим у Нарышкиных Дидро, и почему-то Нарышкины срочно заказывают у придворного живописца-декоратора Доминико Жакомини «невиннейший» портрет для парадной опочивальни – это одновременно своего рода гостиная и некая «святая святых», куда допускаются лишь избранные и очень близкие. На портрете изображены дети Нарышкиных. Девочка пытается срисовать изображение мальчика – Павла Петровича, наследника, а брат, испепеляя взором непрезентабельный бюстик Павла с нарочито подчер-кнутым курносым носом, повелительно хватает за руку рисующую девочку: не спеши, наследник – вот он, я! Этот портрет долго бытовал в нашем доме, так что мы успели хорошо его изучить – он был изумительно красноречив. Поистине, - sapientium sat, «мудрому довольно», или кому следует, тот все поймет…

Впрочем, русские самодержцы, похоже, тоже не забывали о взрывоопасном родстве. Александр Первый осыпал милостями Александра Львовича Нарышкина, называл его «мой кузен» и одаривал орденами, осыпанными бриллиантами, которые Александр Львович, будучи весьма беспечным, сейчас же закладывал и полученное успевал прокутить.

Он же, Александр Павлович, царь всея Руси, состоял в долголетней связи с супругой Дмитрия Александровича Нарышкина, известной красавицей своего времени, Марией Антоновной, в которую был безумно влюблен также и ее племянник Лев Александрович. Все эти путаные амурные истории Нарышкинского клана при дворе обсуждались без добра и весь род слыл «каким-то неблагонадежным», хотя и обласканным сверх меры. К тому же Александра Нарышкина, несмотря на все царские милости, не без ехидства называли «шутом», так как он был весьма остер на язык и, вполне сознавая свои потомственные права, в которых, возможно, его с детства уверили родители, никак не стеснял себя почитанием чинов. Жена его, урожденная Синявина, тоже пользовалась слишком большим успехом, что опять же не добавляло блеска чести рода…

Никаких упоминаний, по какой линии была Мария Васильевна племянницей Александра Львовича, мы не нашли, разве что, по его великой ветрености, могла быть внебрачной дочерью его с какой-либо из Нелидовых второстепенной ветви. И тогда родство с Нарышкиными – невелики лавры.

Итак: Мария Васильевна не очень родовита, похоже, не очень любима в семье, мало почитаема свекровью. Каковы же были ее отношения с супругом? Может быть, корень небрежения к ней при упоминаниях о семье Адлерберг таится в несчастливом браке с Эдуард Фердинанд Вольдемаром, он же Владимир Федорович Адлерберг?

О, тут неоценимы сведения из воспоминаний Александры Осиповны Смирновой-Россет. Вот уж кто все и про всех знает в Петербурге, особенно же при дворе. Это из ее «Дневников и Воспоминаний» мы узнали не только год рождения Марии Васильевны и путаную сеть отношений в клане Нарышкиных, но и то, что у Александра Первого от Марии Антоновны, жены Димитрия Александровича Нарышкина, была внебрачная дочь Софья Дмитриевна, а это опять же мало что добавляло к почтенности семейства.

Что же думает о чете Адлерберг сама Александра Осиповна? Она пишет довольно часто о графине Юлии Федоровне Барановой, дочери «der liebste бабушка», они часто видятся. О ее снохе, Марии Васильевне, - А.О. Россет пишет всего один раз. Но как! Читаем: «Владимир Федорович Адлерберг был большой сердечкин… Он приезжал на санях за девицей Яхонтовой, очень хорошенькой кокеткой, становился на запятках и тут они менялись нежными взглядами и поцелуями под самым носом Марьи Васильевны, отвозили Яхонтову в Смольный и возвращались домой поздно. Начинались сцены, упреки, он сердился, она плакала и принимала валериану. Они жили на заднем дворе Аничкового дворца. Марья Васильевна все больше занималась детьми». Судя по тому, что А.О. называет сыновей Адлерберг Саша («умен, но не очень хорош собой») – это будущий верный слуга Александра Второго, и Никса (Николай Владимирович, который в 1890 году, как было сказано, еще здравствовал), это только начальные годы брака. Добавим: девица Яхонтова, очевидно, «смолянка», то есть воспитанница Смольного института, где в это время начальницей состоит графиня Ю.Ф. Баранова, то есть сестра Владимира Федоровича Адлерберга, которая не может не знать о поздних отлучках Яхонтовой и о ее связи с супругом Марии Васильевны, что, очевидно, не очень ее тревожит. Она не может также не знать, что, как пишет А.О. Россет, «Владимир Федорович влюбился в Ярцеву, а так как фрейлина – зелен виноград для флигель-адъютанта (стало быть, роман происходит в начале 20-х годов, - авт.), то и сделался поверенным ее сердечных тайн. Она призналась, что умирает по Александру Суворову и он (Адлерберг, - авт.) устроил эту свадьбу очень легко». Каково жилось Марии Васильевне при столь влюбчивом супруге и удачливом устроителе чужих свадеб, кто теперь скажет…

Но каким был в убеждениях и деяниях «Федорович», сей Вольдемар Адлерберг, «большой сердечкин»? Если верить дневникам цензора А.В. Никитенко, Адлерберг – человек весьма противоречивый. Причем в предвзятом отношении Никитенко к нему цензора никак не обвинишь, судя по тому, что Никитенко с большим чувством описывает похороны «почтенной бабушки», матери Адлерберга, на которых он сам присутствовал, поскольку к Юлии Федоровне старшей относился очень хорошо.

Например, как пишет Никитенко, В.Ф. в 1857 году входит в Комитет по освобождению крестьян. В 1859 году идут споры о пользе гласности. Царедворцы убеждают: гласность необходима. «Только у нас дурное направление», - парирует государь и Адлерберг ему вторит.

26 февраля 1859 года Никитенко пишет: «В Академию пришла бумага за подписью Министра Двора (Адлерберг, - авт.) с изъявлением царского неудовольствия по поводу шума в церкви (придворной, - авт.) при венчании Великой Княгини с принцем Баденским». Итак, приличное поведение в церкви регламентирует Адлерберг и Никитенко сетует: «возможно ли, что наше общество, высшее, образованное, до того забыло самые обыкновенные приличия и вынудило сделать себе наставления и замечания, как самому пошлому школьнику?»!

12 марта того же года. Изменения в составе Академии Наук. На сцене – наш старый знакомец по салону Карамзиных, бывший либерал, удачливый царедворец граф Блудов. Никитенко сокрушается: «Граф Блудов решительно ничего не сделал полезного для Академии… И надавал ей почетных членов вроде графа В. Ф. Адлерберга, Буткова и пр.».

После подписания Александром Вторым Положения о крестьянах – в Петербурге чуть ли не чрезвычайное положение.

Никитенко: «Вечером 18 февраля приехали во дворец оба графа Адлерберга, отец и сын, а также Сухозанет (тот самый, что 14 декабря 1825 г. велел обстрелять из пушек восставших, - авт.) и объявили, что они явились охранять особу царя и царское семейство. Надобно заметить, что все эти господа – самые упрямые и ярые противники освобождения крестьян… Они явились во дворец не с тем, чтобы положить за царя свои головы, а с тем, чтобы самим спрятаться». Названные господа ночь провели в Зимнем Дворце и лишь поздним утром разъехались по домам. А давно ли в 1857 году Владимир Федорович Адлерберг входил в Комитет по освобождению крестьян…

1861 год. Владимир Федорович, Министр Двора, начинает самодурствовать. Возможно, по преклонному возрасту. Никитенко пишет: Александр Второй представляет народу принцессу Дагмару, будущую жену будущего Александра Третьего. Народ, как обычно, рад зрелищу и «везде восторженно изъявлял царской фамилии свое участие в ее семейном торжестве, - пишет Никитенко 22 сентября, - а здесь самая образованная и высшая часть общества оказала ничем необъяснимые… холодность и равнодушие. Вот со стороны придворного управления настоящая медвежья услуга. Говорят, что Министр Двора (Адлерберг, - авт.) так распорядился!».

Чуть позже, в октябре Никитенко возмущается используемой всуе всевластностью губернаторов: «Ведь вот даже здесь, в столице, на днях Министр Императорского Двора (Адлерберг, - авт.) раскидал же письменные приказания в ложах и креслах театра, чтоб посетители не смели изъявлять своих чувств государю при его появлении с принцессою Дагмарою».

Очевидно, Владимир Федорович Адлерберг при новом государе все более теряет уверенность, лавирует, пытается угодить, но не знает, как…

И, наконец, скандал. 1873 год. 22 апреля, четверг. Никитенко: «Много толков о процессе Анучкина, и толков, конечно, не в пользу Адлерберга и проч… Такое явное неуважение к закону справедливости и праву собственности у нас редко бывает… Здесь поступлено в духе нынешних идей, столь ясно и определительно провозглашенных Бисмарком: «сила есть право». В поступке графа Адлерберга я нахожу некоторый род юмора: он хотел поглумиться над законом и поглумился без дальних околичностей».

А дело, разбиравшееся в Сенате, было таково: «титулярный советник Анучкин (возможно, ростовщик) получил из судебной палаты исполнительный лист для взыскания с графа Граббе пятнадцати тысяч рублей с процентами» и добился его ареста до выплаты денег. Но для этого надо было Граббе уволить с придворной службы. Министр Двора Адлерберг под разными предлогами в таком увольнении отказывал. И потому, несмотря на законность претензий Анучкина, Сенат ему отказал, иск отверг, открыто приняв сторону сановного должника. А если бы кто вздумал выражать свое удивление.. на то у нас есть граф Шувалов с его прекрасным: «выслать административным порядком такого-то туда-то», - пишет Никитенко, - выходит, что Оксенштерн прав, сказав? «Самая нетрудная и пустая наука управлять людьми».

Но самодурство конца 60-х и начала 70-х – это уже после того 1861 года, когда достаточно незаметная, нигде не упоминаемая, многожды обманутая супругом, Мария Васильевна сделает свое «преимущественное пожертвование» на строительство Кузедеевской церкви. Что послужило причиной? – Возможно, искала утешения в благотворительности. Возможно, предалась глубоким религиозным размышлениям. Близка была к Алтайской духовной Миссии? Знавала миссионера Вербицкого? Была знакома с жителем Томска князем Костровым, связанным с Алтайской Миссией? Читала труды Томского путешественника, более известного под именем инока Парфения? Пока что – только вопросы. И – уверена, ответы будут найдены.

… А Кузедеевская церковь, пережив годы бурь и потрясений, стоит себе, жива-здоровехонька, за рекою, за туманами. Хоть и под другим названием, но близ места, освященного почти полтора века назад…

 << Назад  Далее>>